Одной из главных моих целей прилета в Египет в этом году было посещение синайского монастыря св. Екатерины. Я прилетел в Табу пятого января, и на следующий день должен был ехать вечером в монастырь на праздничное Рождественское богослужение. Монастырь находится в ведении Иерусалимского Патриархата и, поэтому придерживается старого стиля. Это стало бы моим третьим посещением этой древней обители, но Господь устроил по-другому.

В день прилета в Табе было всего +12 и дул очень холодный ветер. Возможно, причиной были эти климатические особенности или уже начавшееся недомогание, но к вечери я слег с сильной простудой, и почти всю следующую неделю провалялся в постели с температурой, головной болью и першащим горлом. Только за три дня до вылета я смог как-то прийти в себя. И вот тогда мне предлагают поездку в Иорданию, куда я не планировал ехать ни сейчас, ни в ближайшем будущем.    Конечно, я знал, что во времена Христа это была единая страна, а все эти лоскутные государства-королевства появились с подачи англичан в ходе переустройства послевоенного мира. Но почему-то я, как и основная часть паломников-христиан, стремлюсь к посещению мест, связанных с событиями именно Нового Завета, тогда как почти вся ветхозаветная история остается в стороне. Но ведь не будь Ветхого Завета, не было бы и Нового Завета. Если бы не было всех этих ветхозаветных праотцев, пророков и царей, с которыми оставалась, поддерживалась та незримая, но прочная связь с Тем, Кто потом послал Сына Своего единородного к их потомкам, по Своему обещанию?

Почему Евангелие начинается с перечисления всей родословной Иисуса? Потому что Христос, будучи единосущным Отцу и нераздельным с Ним, связал кровным родством, сделал через Себя родными еще и по крови — род человеческий и Бога Отца…

Не эти ли ветхозаветные праведники дали повод иудеям так ценят свои родословные? В некотором смысле ветхозаветную и евангельскую части Писания можно представить как две сущности Иисуса Христа, — человеческую и божественную. И они нераздельны.

Я помню, как в прошлое мое посещение Святой Земли мы, с группой паломников во главе с о. Пантелеимоном, приехали к месту погребения пророка Самуила. Тогда я впервые соприкоснулся со святым Ветхого Завета. Это место находится на горе не так далеко от Иерусалима, и там сейчас устроена школа раввинов для иудейских детей. На входе стоит охранник, после тщательного осмотра мы проходим в помещение, где находится каменный саркофаг обтянутый черной тканью. Возле него стоят несколько столов в ряд, за которыми сидят будущие раввины с пейсами в своих высоких шляпах и, часто кланяясь, что-то читают. При нашем появлении, несколько сбиваются, но потом продолжают, бросая косые взгляды на нашу группу. Я помню, меня поразила поведение о. Пантелеимона. Он встал на колени, благоговейно поцеловал гроб и на секунду приложил к нему голову. Словом, вел себя абсолютно так же, как если бы прикладывался к православным святыням. При выходе о. Николай, один из иеромонахов монастыря о. Пантелеимона с облегчением и улыбкой сказал: «В этот раз хорошо прошло посещение, а вот два года назад, когда мы также выходили от гроба, евреи даже не дождались, когда мы выйдем, стали соль везде сыпать, «очищать» от нас».

И вот такие моменты, как мне кажется, влияют на наше (имею ввиду нас, современных христиан) восприятие ветхозаветных святых. Мы начинаем отождествлять их с вот этим еврейским народом, для которого мы недостойные и чужие. Пожалуй, из всех ветхозаветных персонажей, только царь Давид для меня стал по-настоящему родным и близким. Дух его псалмов настолько христианский, понятный, свой, что остается только поражаться, как эти слова могли родиться задолго до Христа. А в большинстве современных православных храмов ветхозаветные праведники вознесены на самый верх иконостаса в пророческие и праотеческие ярусы, а перед глазами чаще всего излюбленная русским народом икона пророка Илии.

И вот я на земле, где почти каждая гора, каждая долина связаны с какими-либо Библейскими событиями. Вообще, попадая сюда, видим, насколько все рядом. От горы, где Моисей получил Скрижали Завета до горы, откуда он смотрел на долгожданную землю обетованную и где он умер, можно доехать за один день на машине, или несколько дней идти пешком. А от Египта до Израиля пешком можно дойти за несколько месяцев. Все рядом, все близко, но какой долгий был путь в сорок лет! Вот гора, на которой похоронен Аарон. На вершине ее стоит… мечеть. Эти 1300 метров можно проехать на ослике. Место паломничества очень, очень разных людей.

Есть в этом хождении древних евреев что-то похожее на путь современного человека ко Христу. Недалеко Господь, «близ есть», а скитается душа десятилетиями…

Кроме иудеев и христиан, ветхозаветные святые объединяют еще и мусульман, чтящих, по-своему, и Авраама, и Аарона, и Моисея. И в этом огромная несомненная ценность этих пророков. Если и есть в мире что-то, что свято для настолько непохожих по своему образу мысли, жизни, веры людей, то это они — наши праотцы, кому — по кровному родству, а кому — по родству духовному. Апостол Павел называет Христа Первосвященником по чину Мелхиседека[1]!, священника, не имеющего ни родословной, ни, соответственно, кровного родства с иудеями. И хотя во Христе соединились два рода – священнический и царский, но Царство Его «не от мира сего», и Священство – не по крови. И в этом Духе, а не в букве, в этой благодати, как даре, в этом родстве по вере — мы соединены через Христа со всем этим сонмом ветхозаветных святых и можем дерзать молитвенно обращаться к ним, как к своим, родным и близким, и с верою ожидать помощи, поддержки всего того, что мы привыкли получать от наших православных святых.