Как-то в салоне графини Н. собрались важные гости. Среди них оказался простовато одетый посетитель. Но, несмотря на скромное его одеяние, присутствовавшие относились к нему с особым почтением, ловя каждое сказанное им слово. Это был человек, чья слава гремела по всей стране. Его книги с захватывающим интересом читались не только интеллигенцией, но и простыми людьми. Высказывания писателя вызывали бурю споров. Они сокрушали общепринятые устои.

Опьяненный бурной славой ниспровергатель договорился до резких выпадов против Святой церкви, дошел до создания собственного варианта Божественного откровения — Евангелия. Что ему, великому, то, что создал Бог? Дух самопревозношения, гибельный дух, владел им. Ослепленный гордыней, ниспровергатель уже не мог остановиться.

И вот в салоне у графини Н., вдохновленный ожиданием от него чего-то необычайного, сей почитаемый гость позволил себе оскорбительные слова о Божией Матери.

Графиня немедленно взяла в руки колокольчик и позвонила. Вошедшему слуге она приказала:

— Проводите этого господина.

Слуга был в замешательстве. “Этим господином” был всемирно известный писатель Лев Николаевич Толстой, к тому же граф. Как быть? Слуга подошел к графу и остановился в ожидании.

Лев Николаевич пришел в ярость от такого обращения с ним. С ним! Да его присутствию были бы рады в самых изысканных гостиных! Его, чьи слова передавались из уст в уста, его, живого классика, его, графа — вон?! Все напряженно молчали.

Наконец Толстой встал и гордой походкой пошел к выходу.

Графиня понимала, какой удар она нанесла бывшему приятелю, но она не могла допустить в своем доме богохульника, будь он даже гений.

Так бы и нам охранять свой дом — свою душу — от нечестивых слов, от хульных мыслей!

Лишь появились, скажем им — вон!

Борис Ганаго

Комментарии запрещены.