Facebook
Останні фото
1102 1115 1117 1110
Архів

«Прошу Тебя, верни меня домой, я так хочу домой!» (Жизненный рассказ прихожанина нашего храма)

Меня зовут Виталий, мне 29 лет и я хотел бы поделиться историей о том, как моя семья вновь обрела Православную веру.

Предистория

Я родился в хорошей интелегентной семье музыкантов. Мой дедушка был выдающимся человеком – профессором, композитором, основателем первого квартета баянистов, педагогом взрастившим десятки известных учеников. Перед началом войны он познакомился с моей бабушкой и её сестрой и вместе со своим братом создал квартет который был известен по всему СССР. Мой папа – тоже музыкант, вот уже более тридцати лет – он директор и участник ансамбля Национальной филармонии Украины “Веселі Музики”. Моя мама – инженер по професии, всегда себя посвещала в большей степени семье и дому.

Наша семья, возможно из-за пережитков коммунистической эпохи, не была вооцерковленной, но в глубине души, даже во время когда люди боялись ходить в церковь – меня и моего брата крестили. Для меня это показатель того, что даже во время атеистической пропаганды, сердца моих родителей тянулись к вере в Бога и самое ценное, что они могли мне передать.

Оглядываясь назад на свою жизнь, я всё больше вижу как Бог с самого моего рождения действовал в моей жизни и стучался в моё сердце. Я помню, что я был открыт Богу с детства и когда мне было ещё 6-7 лет, бабушка научила меня молитве “Отче Наш” и у меня часто появлялось естественное желание усердно молиться Богу. Потом, в подростковом возрасте я сильно отдалился от Бога, начал создавать из себя себе же идола. Я с детства занимался музыкой, но к сожалению, помимо творческой реализации, музыка стала для меня средством к самооутверждению собственной значимости, жажде признания, внимания и т.д. Я совсем забыл о Боге, который открвался мне раньше, и утратив понимание истинного смысла жизни, искал его в остроте ощущений, опасностях и разных глупостях. При этом, будучи не способным заглушить тревогу внутри себя – впдал в депрессии и даже получал от этого наслаждение и вдохновение, чтобы выразить свое отчаение в песнях. Я начал увлекаться алкоголем, пробовать наркотики. В определенный момент я подошел к той грани когда нужно было выбирать – идти дальше и умереть морально, духовно, не исключено, что и физически, либо же искать выхода и спасения.

Это был переломный момент в моей жизни, в этот момент меня уволили с работы, я перестал общаться с друзьями и остался один. В моём сердце образовалась пустота и пространство для того, чтобы воспринять что-то новое, чего искало моё сердце, другими словами, отказавшись от прежнего пути — я открылся и у меня появилось потребность в оживлении. И тогда мне в руки попалась книга на очень животрепещущую для меня тему мужественности, эта книга задела нужные струны моей души. В книге мало упоминалось прямым текстом о Боге, но о Нём подразумевалось, Его можно было почувствовать между строк. Я увидел в этой книге что-то очень ценное, что говорило о Том, к Кому тянулось моё сердце, в ней был отблеск Его правды.

Далее я познакомился с моим будущим начальником, который ходит в протестантскую церковь и он мне предложил вместе читать и изучать Библию. Я согласился потому, что в Библии увидел ещё больше правды о Том, к Кому стремилось моё сердце и где чувствовало спасение. Оказалось также, что бас гитарист в моей группе тоже верующий и я начал общаться о Боге также и с ним. Он рассказал мне свою историю, как раньше был наркоманом и благодаря вере в Бога смог спастись от смерти. Мой начальник пригласил меня на собрание к себе в церковь, а бас гитарист к себе. На тот момент, моё сердце потянулось к церкви в которой был мой бас гитарист. Эта церковь основалась вокруг служения детям сиротам. Ребята собиралсь вместе, читали Библию, обсуждали, делились своими переживаниями, молились вместе и тесно общались друг с другом. Я сразу почувствовал уютную атмосферу и дружественное расположение. Это движение называется “простые церкви”.

Я пробыл там 5 лет, всё это время Бог действовал в моей жизни, менял меня, когда я был готов к изменению. Там же Господь благословил меня познакомиться с моей будущей женой. Будучи в этой общине жажда правды, жажда Бога которая открывалась у меня еще в дестве не угасла. Мы с Оксаной поженились и через пол года мы уже ждали первого малыша. Но так же в нашей совместной жизни начали открываться вещи о которых мы и не догадывались и которые привели к духовному перелому в наших жизнях.

Думаю, каждый из нас, если задумается, увидит, что настоящим, таким, каков на самом деле есть, более всего он обнаруживает себя именно в тесном семейном кругу. Даже близкие друзья, не говоря уже о товарищах и знакомых, могут и не подозревать, что на самом деле представляет собой человек и что таится в глубинах его сердца. В то время как все мы являемся довольно хорошими с виду, наше подлинное естество в полной мере знает один лишь Бог, и открывается оно прежде всего нашим половинкам (мужу / жене), детям. Для остальных же, даже для нас самих, оно обычно скрывается, «припудривается» – мы сами это делаем, часто неосознанно. Я верю, что Бог создал семью во многом для того, чтобы вскрыть то, что улеглось глубоко внутри, с чем мы однажды пошли на компромисс и что подсознательно более всего не хотим ворошить. Не хотим, потому что страшно и больно. Зачастую, именно благодаря отношениям с родными, в особо тесном контакте и жизненных трудностях мы имеем возможность увидеть себя настоящего и начать что-то с этим делать; либо же постараться подстроиться, договориться с собой и, сославшись на характер, «что взять, мол, какой уж есть», направить своё внимание на что-либо другое, что-то, как нам кажется, «гораздо более важное» для Бога и нас.

 

Господь, по Своей милости, предоставил нам с Оксаной такие обстоятельства в семье, что мы просто не смогли закрыть глаза на открывавшуюся правду о себе. Меня реально мучили бесы, по-другому я это назвать не могу. И хотя с виду я очень спокойный, добрый человек, опять-таки, часто мы просто не хотим видеть, из чего на самом деле состоит наше сердце. Поэтому я снова и снова благодарен Богу, что Он открыл и показал ужас, наполняющий меня, дал мне увидеть, что сердце моё изгнило изнутри и буквально умирает. Я горько каялся и рыдал в сокрушении перед Ним изо дня в день, изо всех сил пытаясь избегать повтора ошибок, но кардинально ничего не менялось. Всё это продолжалось довольно долго.

 

Естественно, я начал задаваться вопросом – чем неоднократно делился со всеми в общине, – разве это и есть та жизнь, о которой Христос говорил: «Я пришел для того, чтоб имели жизнь и имели с избытком» (Ин.10:10)? Скорее это было похоже на ад. И этот ад, он – не где-то «после смерти», он – здесь и сейчас, он внутри. Я верю, что Христос – Спаситель человека, а Церковь – лоно спасения через Него, при этом почему же та правда, которая мне открывается, говорит о том, что я погибаю, что я неизменно полон мрака и зла? Возможно, внешне моя жизнь во многом изменилась, Господь увёл меня от полного безрассудства, остепенил, избавил от явного блуда, откровенного вранья, курения и пр., у меня появилось то, что можно назвать христианским мировоззрением и определенная преданность ему. Это всё прекрасно и, с виду, можно сказать, что я – чудесный парень, вот только всё это – лишь внешняя сторона, не такими же хорошими (и ещё лучшими) были и фарисеи?

 

Я начал искать ответы, почему так происходит, что не так. Я, как умел, старался говорить о своей тревоге на собраниях, в личных встречах, искренне старался следовать советам, которые слышал (я действительно много читал, молился и пытался находить возможности для общения, насколько то позволяли обстоятельства моей жизни), кроме того, я просто смотрел на то, как живут, чем руководствуются все остальные. Конечно, всегда можно сказать, что «надо было больше» вникать, делиться, стремиться к другим людям, обсуждать что-то, и всё же мне кажется, я достаточно постарался разделить и прожить понимание веры всё то время, что относил себя к «простой церкве». При этом я испытывал нечто подобное тому, когда, скажем, посещаешь врача, который постоянно прописывает тебе некие лекарства, ты принимаешь эти лекарства, однако здоровье не улучшается. Возможно, внешне ты выглядишь поздоровее, внутри же ощущаешь, что становится всё хуже; некоторые симптомы ушли, но болезнь продолжает своё развитие. Ты терпишь, борешься, пытаешься убедить себя, что всё хорошо, нужно просто терпеть и лекарства подействуют, ведь все говорят, что должны действовать… В какой-то момент ты задумываешься: имеет ли смысл ходить к врачу столько лет, пить лекарства, закрывая глаза на то, что в глубине своей ты всё так же болен; на то, что ассоциируется с чем угодно, но только не с той жизнью души, о которой говорил Христос. Нужно менять или лекарства, или врача – иначе смерть. Ходить к доктору, который скажет тебе: «Вы действительно больны, я выпишу вам лекарства, но вы почувствуете себя лучше только, когда умрете; после смерти ваше состояние обязательно улучшится» – также не выход (один из ранних богословов Церкви говорил: «то, что по-настоящему не началось, не родилось на земле, не заживёт и на небе»; кроме того, что есть Царствие Божие, как не «праведность, мир и радость [духа] в Духе Святом»? (Рим.14:17)). Пример с доктором условен и, возможно, не до конца точен, что-то, конечно, менялось, но по существу своему вопрос – даже не столько во мне и актуальном качестве моей внутренней жизни, вопрос в том, куда в принципе направлена моя душа, что за борьба в ней происходит: с «симптомами», либо с причиной; действительно на глубине, либо лишь на поверхности; с устранением видимых проявлений сердца, либо же за перерождение умирающего его естества; это компромисс интересов жизни, либо реальное преображение души по образу Христа… И тут уже дело не в том, тяжело или не тяжело – дело в том, что если, при всех равных условиях, что-то не работает, значит, видимо, имеется некое упущение, значит, нечто важное всё ещё остается непознанным.

 

Пяти лет мне было достаточно, чтобы понять, чем я живу, чем живёт моя община, весь мой взгляд на Писание, на учение о вере во Христа и жизни с Богом сложились именно в этой «простой церкве». Но всё это не могло меня удовлетворить, оставляло сердце в скрытой (а порой и в совсем не скрытой) тревоге, не решало самого главного. Нарастало ощущение конфликта между исповедуемым и реальной действительностью духовной жизни. Между тем, я до сих пор считаю, что собрание которое я посещал – одино из самых лучших примеров протестантской общины, а встретившиеся мне там люди – одни из лучших людей, которых я знаю. Но ведь дело не в людях. «Проклят всяк, надеющийся на человека», говорит пророк (Иер.17:5). Какие бы человеческие узы нас не связывали, пускай даже это будут самые близкие и родные люди, есть нечто, с чем невозможно пойти на компромисс, оставшись при этом честным пред самим собой и Богом. Я говорю о болезни души, я говорю о грехе.

 

Для меня грех – это проказа, «раковая опухоль»; рана, наносимая самому себе, после чего и другим. Грех – это расстройство задумки первозданного человека, нарушение задуманной Господом гармонии, в которой человек на всех уровнях соединён с Богом, его духу подвластна душа, душе – тело, а ум стоит на страже святости, истины и любви. Спасение – это «примирение» с Богом во Христе в значении восстановления изначальной задумки устройства Человека (и даже сверх того: возвышение его на новый, относительно Адама, уровень единства с Творцом).

 

Смотря на себя, я понимаю, что был слепцом, видел то, что хотел, а чего не хотел, не видел, совесть моя во многом спала, кормилась мечтательностью, фантазиями, а также глубоким, прикрытым тщеславием, объясняя и оправдывая мою «духовную жизнь», которая удобно вписывалась в моё себялюбие. Когда сбиваются акценты, на первое место в жизни становиться всё, что угодно, только не самое главное: “Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:20-21). Самые прекрасные, нужные и правильные вещи, такие важные понятия жизни христианина как служение, миссионерство и пр. должны, если и быть (если есть на них воля Божья в жизни данного конкретного человека), то лишь результатом, лишь следствием этого. «Страх Божий» напоминает нам: всякий видимый успех легко может оказаться «успехом» лишь в нашем узком видении. Подобно тому, как польза всякого геройства солдата на войне определяется его единством с единым войском генерала (в противном случае же, может даже вредить), так и истинная ценность всякого дела, даже самого доброго, определяется его включенностью в целостную симфонию жизни цельного Тела Христового, а также степенью нашей к Нему принадлежности – реальным, глубоким качеством наших сердец. Из отравленного источника вода живая не течёт. Если наши сердца повержены струпьями, «страстями», они пронизывают всё, к чему бы мы ни прикасались и, не смотря на возможные сегодняшние, видимые успехи, в масштабе вселенской духовной истории, мало что дадут. Плод Богу приносит лишь то, что реально едино с Ним, в чём реально пребывает Дух Святой. «Бог же поругаем не бывает», Он – лишь там, где истинное сердце: либо чистое, либо в смирении сокрушенное (1Иоан.5:18, 1Иоан.3:9, Евр.12:14, Матф.5:1-8 и др.).

 

Когда говорят о воспитании детей, часто звучит такой совет: не ругайтесь при детях; если же ругаетесь, делайте это так, чтобы они этого не видели. Но практика показывает, что дети перенимают главным образом то, что невидимо, даже то, что невидимо для нас самих; даже если мы будем тщательно скрывать свои обиды, ссоры, прочие грехи, дети всё равно впитают это в себя. «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни…» (Притчи 4:23). Господь умер и воскрес, чтобы спасти, исцелить нас от греховной проказы, реально и глубоко разъедающей наши души – как бы искусно мы это не маскировали (прежде всего, от самих себя). И это уже вопрос не богословских концепций, установок и игр разума, чувств и силы воображения, это реальное положение вещей. То, что было при жизни закрыто для праведников Ветхого Завета, т.к. не пришла ещё полнота времени, ныне – призыв каждому ищущему Живого Бога сердцу. Вот уже почти две тысячи лет как существует Церковь земная, живущая в единстве и преображающаяся силою Духа, ниспосланного Христом благодаря Его воскресению. Христос победил грех, чтобы мы, взяв в свои руки выкованное Им оружие, победили грех вместе с Ним – Им Самим. Именно в этом главная задача нашей христианской жизни и жизни в целом.

 

Итак, видим, что Богу важны не дела сами по себе, но то сердце, то состояние нашего духа, проще говоря, та Любовь ко Творцу и ближнему, в и из которой они проистекают (1Коринф.13:2-3). Не так важно, делал человек добро или не делал зла; важно, чем, а через то и кем была наполнена в этот момент его душа. Кого любила, кого боялась, к чему / кому стремилась? «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди…» (Ин.14:15), «Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей…» (Ин. 15:10). Возделыванию сердца служат Заповеди Христовы. Тщательно понуждая себя соответствовать им, мы живо, опытно познаём свою немощь, свою прокаженность, что открывает нам двери для обретения сокрушения, смирения и покаяния – главных условий исцеления (с нашей стороны). Все дела мира существуют, по сути, для становления нищеты нашего духа (Мф.5:3). Великий учитель Церкви, Симеон Новый Богослов писал: «Таков закон жизни во Христе Иисусе, и кто прежде не облечется благодатью Христовою, а потом не устроится жить по Христу, тот тщетно трудится. Сколько бы он ни страдал и сколько бы добра ни делал прежде получения благодати Божией, напрасен труд его… Итак, прежде всего каждому надлежит заботиться о том, чтоб получить благодать Божию посредством веры и надежды на Христа Господа, посредством покаяния, священнодействий Церкви и молитвы…».

 

Что делать дальше?

 

Всё это я постарался описать для того, чтобы указать на причину, с которой всё началось. Это проблема – нестыковка внешнего и внутреннего (прежде всего, в себе) – заставила меня задуматься, искать, просить, молить Бога о помощи. Поначалу я и не мыслил, что мы с Оксаной не будем приезжать в общину.

 

Я искал проблему, прежде всего, в себе, но решить её не мог, и никто из этой церкви / ещё откуда-либо не смог бы помочь мне её решить, потому что по-настоящему решить её может только Христос. Помню, кто-то говорил мне, что я путаю спасение и освящение, но сейчас я на своём сердце ощутил, что спасение связано с освящением не менее тесно, чем Божественность Христа с Его человечностью. «Ибо нам сказано: Будьте святы, потому что Я свят» (Петра 1:16) «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь…» (1Коринф.6:9), «Тление не наследует нетления» (1Кор.15:50), «…всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Матф.5:28), «…не войдет в него [Царствие Божье] ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи» (Откровение 21:27) – подобные цитаты можно приводить долго. Освящение – духовное, не просто душевное – не может быть без непосредственной причастности Христу, причастность же Христу есть причастность к реальности Его Тела – Церкви.

 

Хочу уточнить: бывают определенные душевные изменения, изменения довольно яркие и интенсивные, которые переживали некоторые из нас, я в том числе, но сейчас я говорю о другом. Можно изменить ум, можно изменить убеждения, взгляды на мир, поведение и даже, до определенной степени, воспитать волю (часто это путают с освящением), но оживить сердце от обмирщвления, преобразить его – задача, подвластная лишь Христу. И в полной мере это возможно лишь в Его Церкви, через реальную, живую причастность к Нему – в реальности Духа, а не виртуальности разума, воображения, чувствах и даже стремлениях изменить образ жизни; иными словами, находясь в Самом Христе. Тело освящается Главою, и только будучи реальным членом Тела мы можем подлинно освящаться. Поэтому так остро по итогу стоит вопрос понимания, что же такое Церковь.

 

Пытаясь найти выход, я начал интересоваться, искать, изучать различные христианские взгляды на сущность духовной и вообще христианской жизни. Напрашивалась мысль, что за 2000 лет существования христианства люди должны были научиться решать подобные проблемы: каким образом обретается исцеление; подлинное исцеление, а не просто избавление от некоторых симптомов болезни + то или иное мнение о себе; пытался понять, почему всё, о чём я читал, не работает для меня в полной мере. В какой-то момент мне начали попадаться различные мысли так называемых «отцов Церкви» (так Церковь называет тех, кого Она признала Своими учителями), я заинтересовался их опытом и наследием – 2-го, 4-го, 6-го и вплоть до 18-20-го столетия. Все они жили в разных странах, на разных континентах в разное время и вот, что меня удивило: высокое, безупречное единство духа и учения (между собою и с Писанием), в котором изложены взгляды, наставления, беседы, поучения, переписки, толкования многих христианских вопросов, и всё это – не просто умные слова, их фундамент – реальные жизни Святых. То есть эти слова доказаны полным приношением своей жизни во имя Христа, великими плодами святости, в конце концов, кровью, пролитой за Него. Самое же главное, что с самого начала сподвигло меня продолжать читать книгу за книгой – это настоящая, нелицемерная, глубочайшая, искренняя, чистая любовь и смирение, которыми пронизаны их труды. Есть один выдающийся святой 19-го века, Игнатий Брянчанинов, он был очень образованным человеком, знал множество языков. С ранних лет он искал истину, высший смысл жизни, сперва в науке, потом в философии. Получив великолепное образование, убедившись, что всё это – преходящее, он прочёл в оригинале всех западных («католических») отцов и, будучи неудовлетворен, перешел к восточным (ныне «православным») отцам Церкви, в которых нашел удивительнейшее единство и согласие.

 

Дорога домой

 

Я начал узнавать о Православии более подробно: о догматике, о богословии, о понимании духовной жизни, о вопросах, которые на тот момент были мне не понятны… Я почувствовал себя обманутым. Оказалось, что Православная, Святая Соборная Апостольская Церковь не имеет ничего общего с той клеветой и баснями, которые я о Ней слышал и, что самое ужасное, сам распространял, насмехаясь над тем, чего не знал. Однажды, еще осенью 2012, после очередного взгляда на реального себя, я плакал на кухне и молил Бога: «Прошу Тебя, верни меня домой, я так хочу домой!». Я не знал, где этот «дом», но уже тогда я точно понимал: в тот момент я всё еще блуждал вдали. В моём прежнем понимании, православная Церковь состояла из мёртвых обрядов, непонятных традиций, я вообще не знал, есть ли там верующие люди. На самом деле страшно осознавать, какое количество людей живёт надуманными стереотипами, и приблизительно не понимая, что на самом деле стоит за пеленой в их глазах, что за их выдумками и насмешками – настоящее сокровище. Мне это сокровище не удавалось разглядеть из-за собственного самомнения. Ведь я так привык, что прекрасно осведомлен, что лучше знаю, как оно всё «на самом деле». Держась за это, было нелегко смириться в том, что есть вещи выше моего понимания на данный момент; хотя бы просто допустить возможность открыться чему-то высшему, умалить себя и постараться разобраться. Особенно непросто это с некоторыми шаблонами, своего рода защитными алгоритмами, связанными с западным вероучением, с «богатыми» (Мтф.19:24), т.е. наполненными и самоуверенными мозгами. Бывает, ещё в духовном младенчестве мы поспешно и не вполне критично (хотя и вполне искренне) принимаем некоторые авторитеты, идеи, концепции, лихо делая выводы: «вот это точно правильно, а это – точно нет!», которые определяют, вешают своего рода фильтр на всё наше дальнейшее познание и взгляды. В какой-то момент ты словно подстраиваешь себя тому, кем в реальности не вполне являешься, сам в это веришь, перестаёшь замечать всё то, что в данную картинку не укладывается, выходит за её пределы и т.д.

 

Весной 2013 у меня было время, около месяца, а то и больше, когда я чуть ли не каждый день подходил к православному храму: у меня сжималось сердце, но я не заходил внутрь, у меня было ощущение, что я просто не достоин войти. Я ходил рядом и молился. Летом этого же года, когда мы отдыхали в селе Пирново, там построили первый храм, маленький, куда едва ли вмещалось с десяток человек, а остальные выстраивались на улице около входа. Это был первый раз, когда мы с Оксаной отважились в воскресенье подойти и постоять рядом с храмом, в котором шла Литургия. Буквально 20 минут, которые мы провели там, меня поразили. Молодой священник, лет 30-ти, с горячим, трепетным сердцем и искренней любовью произносил свою, возможно, первую проповедь в новом храме перед 10-15, преимущественно, старыми бабушками, несколькими дедулями и детворой. Меня удивила искренность, простота и сила сказанных слов: он говорил о Христе и Его заповедях, пояснял на насущных примерах, призывал к тому, чтобы бабушки-соседки прощали друг друга, не завидовали, приводил примеры из Евангелие о любви к ближним, о помощи, терпении… У меня накатывались слёзы на глаза, настолько это было искренне, честно, живо и по-настоящему.

 

Позже, когда я уже отваживался заходить в храм у нас на Оболони и видел изображенного внутри Христа, я понимал (не умом – нутром ощущал): Он не просто изображен, Он реально наполняет это святое, отделенное на особое служение Богу место. Не «атмосферу», разумеется, и не сами камни – как-то иначе… Первое время, как только я входил, у меня тут же выступали слёзы радости и благоговения, предчувствия чего-то невероятно родного, забытого, желанного, такое чувство, будто после путешествия длиною в полжизни я наконец-то вернулся домой. Я уже не говорю о том, когда попал на вечерню и на часть Литургии. Именно этот сокровенный опыт, глубоко личностное переживание, то, что едва ли возможно передать словами – это и стало для меня решающим фактором. После происшедшего я всерьез задумался о возвращении в Православную Церковь. Я благодарю Бога за то, что этот опыт разделила со мной и моя «половинка», моя любимая жена. Я очень много об этом молился и безумно переживал. Ведь это был непростой шаг для меня, а для неё – и подавно. Ей нужно было довериться Богу, довериться мне, возможно, что-то не до конца ясно для неё до сих пор (в общем, было бы удивительно, если бы 2000-летний опыт Церкви открылся нам весь и сразу), но самое главное, что её живое, искреннее желание познавать Бога растёт. Как женщина, она сперва интуитивно, сердцем ощутила близость православного христианства, а уже потом начала постепенное движение рационально.

 

Чем ближе я становился к Православной Церкви, тем больше рассеивались мои стереотипы о Ней. Всё удивляюсь, с какой серьезностью некоторые говорят о том, что православные поклоняются деревяшкам, постятся для диеты с целью похудеть, вынуждены идти в храм, т.к. только там имеют возможность помолиться (какое там, не помолиться, а вычитать чужую молитву, ведь сами молиться они не умеют) и т.п. Возможно, я утрирую, но мне встречались мнения и похуже. Подобные мифы не имеют никакого отношения к православно-христианскому взгляду и православной вере как она есть, не говоря уже о суевериях, что их приплетают к Церкви. Все это исходит от «отца лжи», цель которого – выставить всё в таком свете, создать для Церкви подобный имидж, дабы разделить ищущих Бога людей, отвернуть их от полноты христианской истины. Само собою, и в православных кругах не обходится без невежества, нелепых заблуждений и «волков в овечьих шкурах», которые подогревают подобные стереотипы. Но что тут скажешь: даже среди апостолов был Иуда, по одному только Богу ведомому промыслу Господь позволял ему быть в рядах Своих ближайших учеников до самого конца. Будучи беспристрастным, нетрудно заметить: всякое явление мы оцениваем в его задумке. Скажем, музыкальный инструмент / музыку как таковую оценивают по её лучшим представителям – по мастерам, а не по гнилым музыкантишкам, которые всегда были и всегда будут, не так ли? это представляется очевидным и логичным. В таком случае, почему же в вопросе Православия многим достаточно нескольких «попов на мерседесе» и парочку унылых бабушек в храме, чтобы прийти к «фундаментальным выводам»: «а-а-а, всё с вами православными ясно…». Предположу, что в таких случаях что-то внутри человека заочно настроено на поиск оснований для подобных (подсознательно искомых) умозаключений. Православное христианство – воистину «жемчужина в поле» (Мт.13:44), прибежище всякого верующего, спасительный Ковчег во время всеобщего потопа. Что меня особенно привлекло, так это отношение к Господу, высокое благоговение перед Богом-Троицей, а также трепетное и бережное отношение, уважение ко всему, что с Ним связано. Поразительно, как Церковь хранит своё достояние, святыни, великие христиане отдавали свои жизни, чтобы сохранить и защитить их. Так же бережно Церковь хранит память и о праведниках Божьих – тех, кто достиг наибольшего во Христе и передал свой опыт нам – бесценный опыт, который Церковь сохраняет и преумножает для наставления всех верующих.

 

В голову приходит такая метафора. Православная Церковь со всем, что у Неё есть – словно дом крепкой, любящей семьи: входишь внутрь и видишь, чем она жила и продолжает жить, каковы её ценности, каково отношение друг ко другу, к родственникам; вокруг висят фотографии родителей, дедушек, бабушек, прадедов; есть фотоальбом, тебе рассказывают историю жизни пра-пра-кого-то… «А вот, он был известен этим… А благодаря этому мы многое поняли, многому научились… А вот твой прадед – он положил свою жизнь за семью, если бы не он, нас могло бы и не быть…». Все знают, откуда они, где раньше жили, остались даже дневники. Самое же главное во всем этом – то, что отчасти чувствуется в каждом элементе, но по существу своему может быть передано только внутренне: от родителей к детям и дальше-дальше-дальше. Ведь некоторые вещи (обычно, самые главные) просто невозможно записать или сфотографировать; есть то, что можно описать разве что «духом семьи», а воспринять – лишь изнутри, генами… Вот и Православная Церковь: происходит от Иисуса Христа, через апостолов восприняла Дух, Который невозможно передать, просто записав нечто в писаниях. Письменная фиксация вдохновленных Духом слов (всегда произносимых в конкретном историческом и личном контексте) есть лишь оттиск Истины, который по-своему важен, но который – не сама Истина; который нельзя вырывать из целостного контекста реальной жизни живой многовековой Единой Божьей Семьи. Даже если скопировать и постараться воспроизвести во всей точности внешние проявления, получится красивая копия, набор «симптомов истинности», но не полнота сути, не то…

 

Подытожив, хочется сказать, что именно пережитый духовный опыт стал для меня решающим. Только после этого личного, опытного соприкосновения с Телом Христа, с полнотой Его Духа, наполняющего и животворящего Церковь, я понял, что стоит опустить пониже себя, все свои умствования, «мудрования», самомнение и довериться, открыться вдумчивому и смиренному осмыслению цельного опыта Единой (т.е. реально сохраняющей единство сквозь века) Апостольской (т.е. преемственно следующей от апостолов) Церкви. Что-то разрешилось само собою, что-то потребовало внимания и некоторых усилий. Понемногу разрешались самые сложные для меня вопросы: понимание икон, почитание Богородицы, крещение детей. Быть может у кого-то иначе, но в моем опыте всё по-настоящему ценное требует определенного усилия, ничто подлинное не отдается по первому щелчку пальцев; всегда необходимо немного труда, немного усердия, которое свидетельствует о том, что искомое на самом деле нам нужно… Так, исходя из обретенного опыта, я постепенно начал убеждаться в истинности православно-христианского учения.

 

 

В заключение

 

Пришло время, когда мы с Оксаной окончательно решили возвращаться в Православную Церковь. Было нелегко, потому что всё человеческое глубоко связывало нас с людьми в «простой церкве». По сути, за последние 5-8 лет наша жизнь практически целиком была наполнена друзьями в церкви, даже с родителями мы общались меньше. Поэтому мы понимали, что, если прекратить инициативу общения со своей стороны, в человеческом смысле мы (по крайней мере, если говорить об общинной жизни), скорее всего, остаемся одни. Так и произошло. К родителям, что правда, мы стали гораздо ближе, так, ведь, и должно быть… Нам непросто было остаться без общения, но Господь рядом, и Он – по сути, единственный без Кого невозможно быть.

 

Мы начали искать кого-то из священников, кто бы помог нам воцерковиться (приобщиться к жизни Церкви). Сперва мы пошли в Храм, в котором, как потом оказалось, 50% – выходцы из протестантских церквей (Храм Святой Великомученицы Екатерины на оболони). Там также имеется чудесная община, похожая на большую семью, все тесно общаются, помогают друг другу, сознательно и глубоко подходят к изучению Писания. К слову, при этой общине существуют катехизационные группы (группы изучения основ веры), а также богословская школа такой фундаментальности и глубины, которой я и приблизительно не встречал в протестантских кругах (см. http://mediaglagol.com.ua/). Но Бог благословил нас с Оксаной другим храмом, недалеко от дома. К нам сразу же очень по-доброму отнёсся отец Алексей, а затем мы познакомились с настоятелем храма, отцом Алекандром, который помог нам влиться в Церковь, принял первую исповедь, после чего мы некоторое время готовились и участвовали в Евхаристии. Он же крестил обоих наших детишек и совсем недавно обвенчал нас с Оксаной. Мы безумно благодарны отцу Александру, отцу Алексею, отцу Сергию и всем с кем познакомились в храме Рождества Христова за поддержку и любовь, для нас это очень важно.

 

Я пришел к православному христианству в поисках ответов на какие-то свои вопросы, но в итоге обрёл нечто гораздо большее. Не произошло «сверхъестественного чуда» – мы с Оксаной не изменились в одно мгновение. При этом всё стало на свои места, появился мир в душе и ясное понимание, что происходит, зачем и что с этим делать. Чем далее, тем трезвее видишь, каков ты есть на самом деле и к чему в этом всём тебя призывает Господь. Порою от этого и тяжелей: раньше можно было на время спрятаться в тень знания определенных богословских доктрин, теперь же всё стало честно и понятно. Духовная жизнь в православии тяжелее для тех, кто склонен к мечтательности, самолюбию и упованию на видимое (т.е. для большинства), но в то же время и легче, потому что постепенно душе открывается путь к смирению, где она отдыхает в правде и Духе Святом, а не в человеческих размышлениях и «плотских мудрованиях» на духовные темы. Кроме того, ей сообщается великая помощь посредством Таинств, которые (при верном расположении сердца) целят сам дух человека. И тогда действительно: это «бремя легко», ничто духовное не отягощает, ни молитва, ни смирение, ни жертва – отягощает оно лишь тогда, когда начинается ропот, когда входят дурные помыслы. Разумеется, номинальное членство в, пускай даже Единой Святой Соборной и Апостолькой Православной, Церкви само по себе не может спасти, изменить человека, если тот не начнет своей жизнью двигаться к Богу сам. Всё это имеет вес лишь только для того, кто открыт и жаждет. Если же душа не противостоит, если ищет и откликается, если сокрушается в нищете духа, то исцеляет в Своей Церкви Господь, исцеляет и прощает, и восставляет, и направляет, и научает, и спасает. Если действительно алчем, тогда благодать Божия в Церкви Его творит чудеса. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Матф.5:6).

 

Вернувшись в православное христианство, я не искал иной веры, не «менял религию», и в мыслях у меня не было оставлять Бога, однажды постучавшегося в моё сердце. Напротив, я продолжал идти именно за Ним, именно к Нему, вглубь, за Его познанием, за «первой своей любовью» за «тихим дуновением ветра». Я следовал Тому Духу, Который был знаком мне с детства, открылся мне в первом моём покаянии, на страницах Писания. Это очень важно.

Один комментарий на “«Прошу Тебя, верни меня домой, я так хочу домой!» (Жизненный рассказ прихожанина нашего храма)”

  • Димитрий:

    Виталий, Спаси вас Господи и вашу семью!